Живой урок

Читатель! Имеете ли Вы обыкновение, расставаясь с верующими посетителями, помолиться вместе о поведанных Вам нуждах, горе, затруднениях, или же Вы, подобно «людям мира сего», удовлетворяетесь подачей «благих советов»? Эта статья может в корне изменить Ваше понятие о дружбе и Ваше отношение к людям.

Я глубоко убеждена, что многие из верующих людей лишаются одного из величайших благословений Божиих, отпуская друзей своих без совместной молитвы. Конечно, это не значит, чтобы каждая наша встреча превращалась в молитвенное собрание, но это значит, чтобы во всех наших взаимоотношениях с людьми молитве отводилось ее надлежащее место.

Моим давнишним убеждением было, например, что пастырь должен всегда помолиться при домашней встрече со своими людьми. Если он заглянул к ним в день радости или в минуты глубокой скорби, испытаний и беспокойства, он не может покинуть их без молитвы. Если они посетили его, он тем более не должен упустить случая, чтобы в краткой молитве не сказать Богу о целях сделанного визита. Такого взгляда я придерживалась в прошлом. Теперь же я пришла к тому заключению, что эта высокая привилегия принадлежит не только одному пастырю, но всякому возрожденному свыше верующему.

Расскажу, вкратце, как я пришла к этому убеждению.

Однажды случилось мне посетить подругу, на долю которой выпало большое несчастье. Я ушла от нее в страшно подавленном состоянии духа, перебирая в памяти те слабые слова и бессильные фразы, которыми я пыталась облегчить страшную тяжесть, переживаемого горя. Ах, как мне хотелось в тот момент, чтобы наш пастырь вместе с нею помолился… «Но, зачем ждать непременно пастырской молитвы, разве он один пользуется правом свободного доступа к Престолу Благодати», — озарила меня мысль. Я возвратилась моментально в дом подруги и рассказала о всем, что произошло со мною в пути. Мы опустились на колени и, вместе, как могли, с детской искренностью и доверием принесли все свои бремена Богу. Моя подруга ощутила в себе приток новых духовных сил, в которых она так глубоко нуждалась, и я тоже унесла в моей душе, истинное благословение Божие.

Кто из нас не ищет тех верующих, с которыми можно было бы поделиться самыми сокровенными нуждами нашей жизни и связанными с ними чувствами нашей души? Мы должны кому-то открыться, в этом наша насущная духовная потребность. Но не всем мы готовы показать наши раны и не пред всяким способны обнажать нашу душу. Мы доверяем тайны нашей души только тем, кого мы находим способным понять нас, людям стоящим выше нас духовно, тем, кого мы уважаем, ценим, любим. С ними нам легко и приятно молиться. Эти люди и есть наши настоящие друзья. Истинная молитва и только она одна проникает во святое святых нашей души, а поэтому истинное молитвенное общение является высшим выражением подлинной дружбы.

Вскоре после смерти Пети (единственного сына нашего соседа) умершего от детского паралича, наш пятилетний сын Коля вдруг заболел той же самой болезнью. Беспокойству нашему не было предела. Смерть унесла соседского мальчика без всякого предупреждения и наперекор всем уверенным прогнозам врачей-специалистов.

Мы жили минутами. Мы славили Бога за каждый новый прожитый сыном час и не знали, как благодарить доктора за его неусыпную бдительность, за своевременные и решительные действия и за то, что он, не щадя самого себя, вкладывал в дело спасения нашего ребенка все свои врачебные познания и опыт. Случилось, что доктором этим оказался заведующий воскресной школой, где мы, вместе с мужем, состояли преподавателями и, несмотря на этот весьма отрадный факт, доктор ни разу не предложил нам совместно помолиться о постигшем нас испытании. За время болезни мы лишены были посещения друзей, так как мы предупредили их о заразности болезни и не желали, чтобы ради нас они подвергали себя малейшему риску. Нам не хватало общения, и как отрадно было бы в такой тяжелый период жизни получить от кого-нибудь из наших знакомых почтовую открытку, письмо или телефонный вызов, услышать хотя бы одну фразу: «мы сочувствуем и молимся…» Каким облегчением явилась бы такая именно фраза для наших обескураженных сердец. Здесь я припомнила случаи, когда я проявляла такую же безучастность к другим людям и просила Господа простить меня.

Я должна сознаться, что в дни моего собственного благополучия и семейного счастья, я мало задумывалась над такими вопросами, как совместная молитва с близкими мне или случайными для меня людьми, и только тяжелые жизненные испытания, приведшие меня к более глубоким переживаниям, вскрыли этот весьма важный пробел в моем христианстве. Оглядываясь назад, я редко помню случаи, когда бы собравшимся по тому или иному случаю верующим людям было предложено помолиться, за исключением обычной молитвы, возносимой пред принятием пищи. Возможно, что я должна была бы оказаться первой, от кого такое предложение должно было бы исходить, но я была в то время такой же бессильной духовно, как и все другие.

Случилось, что наш старший сын, посещавший высшую школу, начал вдруг высмеивать «идеи, отжившие свой век», отрицать самые элементарные догматы веры. Пораженная в самое сердце подобным открытием, не зная как быть и что делать, я обратилась за советом и нужным содействием к одному из видных духовных деятелей, который пользовался, как мне казалось, вполне заслуженной репутацией человека, знающего, как подойти к молодым людям и как помочь им разобраться в новых для них проблемах духовной жизни. И если бы он сказал мне тогда: «принесем эту животрепещущую нужду в молитве к Богу», я безусловно получила бы нужное духовное ободрение, но он, узнав, в чем дело, безучастно ответил: «Раз вы сделали с вашей стороны, все, что от вас требовалось, ваша совесть должна быть спокойна. Ваш сын в таком возрасте, когда он сам уже ответствен за свои слова и поступки, а поэтому не принимайте его слов и его поступков близко к сердцу…» Удар был всесокрушающим, когда, после известной паузы, он добавил: «…я не решался сказать вам раньше, но в первое же воскресенье, когда ваш сын попал ко мне на юношеское собрание и мне пришлось иметь беседу с ним, я омыл мои руки… я видел, что от него нельзя ожидать ничего доброго…» Я, мать такого испорченного сына, явившаяся к пастырю за советом и помощью, возвращалась обратно домой с удесятеренным горем, с непосильным для меня душевным бременем, упрекая себя в том, что не смогла таить свое горе в собственном сердце и что имела неосторожность поведать о нем человеку, такому безучастному к ранам чужой души.

Вскоре после этого мой несчастный сын, замешанный в каком то скандале и преследуемый законом, убежал из дому. Тянулись долгие дни и томительные недели, а о сыне никаких известий. Знакомые и друзья хранили гробовое молчание. Им не понять было тех терзаний сердца, которые оказались в то время нашим уделом. Наши сердца наполнились чувством благодарности к нашему пастырю, когда он нашел несколько утешительных для нас слов, выразив их в воскресной проповеди и в молитве. Мы знали, что слова эти были подысканы для нас, как подысканы были смешные истории, рассказанные нам пастырем, при посещении нас на дому, истории, которыми он старался рассеять наше горе. Он как-то боялся затронуть нашу семейную рану и всячески избегал упоминать о ней, в то время как мы жаждали именно того, чтобы язва эта была вскрыта и чтобы мы могли попросить Господа об ее исцелении. Но, Бог не без милости! Сын, находившийся в это время в соседнем городе, встретился с человеком, который помог ему прийти к правильным решениям: обратиться ко Христу, возвратиться к родителям, отдаться властям, принять последствия нарушенного закона и вести жизнь возрожденного чада Божия.

В связи с этой внутренней тягой к молитвенному общению мне вспоминается еще один случай, который имел место в моем детстве. Я проводила тогда летние каникулы в доме моего дедушки, который был проповедником в далекой провинции. Желая доставить мне удовольствие, дед брал меня с собою то на прогулку, то на рыбную ловлю, то по разным делам. Но, удивительно, что, куда бы мы не направились, всякая «вылазка» заканчивалась посещением своих членов церкви, знакомых и друзей. Это был воистину человек Божий, знавший, что значит «ходить пред Богом» — на людях и «посреди дома своего». В заключение каждого такого посещения все присутствовавшие неизменно преклоняли колена и он, как посланник Божий, призывал Отцовское благословение на всех членов данной семьи. Он знал, и знал весьма близко, все их радости и печали, их успехи и неудачи, а поэтому и мог просить у Бога об утешении в скорбях, об укреплении в испытаниях, о руководстве в сложных вопросах их семейной жизни. Несмотря на то, что я была еще девчонкой, я замечала, как дедушкина молитва преображала лица людей и как, покидая их, дедушка оставлял после себя глубокое сознание присутствия Божия и дух молитвы. Многие годы ушли с тех пор, а я все еще помню чудодейственные посещения провинциального проповедника. Они пробудили и в моей детской душе потребность в том, чтобы кто-то такой же, как дедушка, пришел ко мне в дом и вместе со мною разделил мои скорби и мои радости.

Вот сейчас наша семья снова переживает тяжелую жизненную драму. Сын возвратился с войны полным инвалидом. Жена покинула его, а он покинул Бога. И вот мы, родители, молим Бога, что бы Он посетил Духом Своим Святым мрачную душу нашего сына, но как нуждаемся мы сами в молитвенной поддержке других верующих.

Когда сын, только что закончивший образование, был призван в армию, многие его друзья по школе и по общине пришли попрощаться с ним, но и здесь все обошлось без молитвы. Вскоре мы узнали об ужасных боях, в которых сын принимал участие. Позже мы получили известие, что он остался в живых, но в результате тяжелого ранения потерял свою трудоспособность и будет отдан нам на попечение. Оставленный людьми, забытый друзьями, отверженный женою, одинокий, замкнувшийся в себе, человек этот с изувеченным телом, с надломленным сердцем, с опустошенной душой терзался и мучился, как в аду, а мы, удрученные и духовно бессильные, не способные ни помочь, ни изменить создавшегося положения, страдали и мучились вместе с ним.

Пришла беда — отворяй ворота, потому что беда не ходит в одиночку. Не успели мы примириться с инвалидностью сына, как умерла моя сестра, а вслед за нею умер и мой отец. Все эти удары постигли нас один за другим, и мы должны были переживать их сами. Мы уже знали, что только один Господь может помочь и утешить и к Нему направлялись сердцами нашими за нужными силами и духовной поддержкой. Это было тяжелой школой, закончив которую я уже не ожидаю, как прежде, чтобы кто-то другой предложил помолиться. Теперь я легко вхожу в любое положение моего ближнего, молитва моя свободно устремляется к Тому, Кто сказал: «просите и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят…» Теперь, когда Господь так широко позволяет мне служить молитвою моим ближним, мне хотелось бы и других призвать к этому служению. И действительно, почему люди перенесли общую молитву на церковные собрания и богослужения, почему заключили они ее в церковные стены и не пользуются ее живительным бальзамом при всех наших христианских встречах и взаимоотношениях?

«Сбросим же с себя всякое бремя и запинающий нас грех, покончим раз и навсегда с нашей никому ненужной застенчивостью и начнем молиться решительно со всеми, кого Господь позволит нам встретить на земном пути. Не станем упускать ни единой возможности, ни единого случая. Наша молитва укрепит слабого, сильного сделает еще сильнее, а мы сами будем возрастать в вере и духовно обогащаться.