Информационное приложение

ПСИХБОЛЬНИЦА — ФОРМА ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ЗА ВЕРУ

За последнее время стали известны случаи, когда к православным служителям церкви применялись психические меры преследования. Например, русский православный священник Михаил Гершов, который провел 40 лет в тюрьмах и лагерях за отказ признать советский государственный контроль над православной церковью, был освобожден осенью 1977 г. из исправительно-трудового лагеря и помещен в психиатрическую больницу в Казани. Православный священник Борис Заливако, арестованный в 1969 г. при попытке перейти границу с Чехословакией и осужденный на семь лет тюрьмы и пять лет ссылки, также после ареста был переведен в психиатрическую клинику. Церковь не лишила его сана, и епископ, возглавляющий его епархию, продолжает оказывать ему моральную поддержку.

В. Г. Фуров и патриарх Пимен

Кто сегодня следит за многострадальной судьбой верующих в Советском Союзе, тому слишком хорошо знакомо имя заместителя председателя Совета по делам религии при Совете Министров СССР. Уже не поддаются исчислению жалобы, заявления, просьбы, протесты верующих Советского Союза, которым этот вельможа отвечает высокомерно-негативно или оставляет вообще без ответа. Он, оказывается, и кандидат исторических наук и как таковой публикует в 23-м выпуске «Вопросов научного атеизма» (1978), посвященном «философским проблемам атеизма и критике религии», вступительную статью, озаглавленную «Новая Конституция СССР и свобода совести» (стр. 5–24). Ориентиром он берет слова Ленина: «То, что дает Советская Конституция ни одно государство за 200 лет не могло дать». Подчеркивая «преемственность» новейшей Конституции ленинским принципам, он заключает свою статью словами: «Провозглашенная в Конституции свобода совести — одно из ярких свидетельств демократизма и гуманизма социалистического общества». Фуров отвергает с возмущением «извращенное» истолкование тех, кто в ней видит «ограничение условий для работы церкви», и на их опровержения призывает в помощь высший церковный авторитет: «Красноречивым ответом подобного рода фальсификаций действительного значения новой Конституции звучат слова патриарха Московского и всея Руси Пимена, сказанные им еще в период обсуждения Конституции на торжественном заседании Советской социалистической революции: «Мы, религиозные люди с глубоким удовлетворением отмечаем провозглашение в проекте Конституции и обеспечение в жизни широкой гаммы гражданских прав и свобод. Статья 52 гарантирует гражданам СССР свободу совести. Является само собой разумеющимся, что Русская Православная церковь, как и другие церкви и религиозные объединения в нашей стране, свободно осуществляют спасительную миссию духовного окормления своей благочестивой паствы»

(Журнал Московской Патриархии, №11/1977, c. 37)

Подобное «свидетельство» слишком ценно Фурову, и поэтому он не может воздержаться от второй цитаты, которая, хотя и косвенно, «подтвердила эту мысль»; в интервью корреспонденту берлинского издательства «Фрайе вельт» патриарх Пимен заявил, что в СССР «создан справедливый общественный строй, обеспечивший свободное и всестороннее развитие и благосостояние всех его граждан». В чью пользу работает эта бесподобная симфония атеиста, и патриарха?

ПРИМИТИВНОЕ ЯЗЫЧЕСТВО В СССР

Юрий Сергеевич Кучиев, капитан атомного ледокола «Арктика», подтверждая свой атеизм советского моряка, все-таки отмечает, что «есть у советских моряков некоторые традиции, уходящие корнями в суеверия, в давние религиозные верования первых мореплавателей». В противовес этому у советских моряков появились сейчас «совершенно новые традиции. Как известно, у советских людей сейчас принято перед совершением какого-то большого и важного для страны дела идти к Ленину, к мавзолею».

Будущий пропагандист атеизма Н. Якименко, студентка Московского Химико-технического института, рассказывает следующее из жизни студентов: «Одни (перед экзаменами) лихорадочно вспоминают все «счастливые» приметы. Другие коллекционируют «несчастливые». Наступает день сдачи экзамена, и в ход пускается целый арсенал суеверий. Утром встают с правой ноги, кое-кто не умывается и не причесывается. По пути в институт обходят всех кошек. Входящего в аудиторию, где идет экзамен, товарищи провожают дружным «ни пуха, ни пера», ответ однозначен: «к черту». Конечно, все вроде бы не всерьез, по большей части «на всякий случай». Но где кончается это «на всякий случай» и начинается суеверие?! Практически дистанция невелика».

(Наука и религия, № 4/1979)

НОВО-СТАРЫЕ НАЧИНАНИЯ СОВЕТСКИХ ПРОПАГАНДИСТОВ АТЕИЗМА

М. Троянский, директор Московского Дома научного атеизма сообщает о решении создавать в Доме новые секции «контрпропаганды, критики религии и современного сионизма, новых советских обрядов, праздников и традиций, секций «Молодежь и религия», социологических исследований».

Особое значение придает он секции и кабинету контрпропаганды: «Сегодня, в условиях обострения идеологической борьбы на мировой арене, необходимо и дальше совершенствовать контрпропагандист кую атеистическую работу, так как наши идейные противники все шире используют религию в идеологической борьбе против коммунизма.

При Доме создана и секция «рецензентов, чтобы повысить качество лекционной работы. В нее входят наиболее квалифицированные атеисты столицы».

Другой важной задачей в работе Дома Трояновский считает «помощь по внедрению новой обрядности, показ того, что праздники и обряды — этот важнейший компонент социалистической культуры — несут и мировоззренческую, социальную и идеологическую функции, являясь таким образом средством коммунистического воспитания трудящихся».

Р. Конурбаев из Киргизии призывает использовать кино для повышения эффективности антирелигиозной пропаганды. Он сообщает: «В настоящее время в Киргизской республиканской конторе Кинопроката и ее отделениях в городах Оше и Джалал-Абаде имеется около двадцати художественных и столько же научно-популярных атеистических фильмов… Однако, анализируя работу в ряде районов, нельзя не отметить, что такое мощное идеологическое оружие, каким является кино, используется еще далеко не в полной мере. Так в каждом районе нашей области ежегодно читается от 200 до 300 лекций на атеистические темы, а фильмов показывается ничтожно мало».

Комсомолка О. Федорова (Таганрог), борясь с верующими в своем цехе, «приспособила для атеистической пропаганды доску информации», но призналась, что «результат был слабый». Поэтому она прибегла к лекции-концерту, в художественной части которой она сама прочла главу из «Нового завета без изъяна евангелиста Демьяна». (Уже много лет назад были осуждены грубые антирелигиозные выпады Демьяна Бедного, но, кажется, они опять в ходу. — ред.)

РАЗНЫЕ СООБЩЕНИЯ

31 мая 1979 г. в Харькове во время молитвенного собрания баптистов (ЕХБ) было арестовано 28 человек. Все они получили от 10 до 15 суток ареста. Арестованные баптисты объявили голодовку. Девять других участников молитвенного собрания, в том числе одна женщина, на дому которой оно происходило, были оштрафованы на суммы от 30 до 60 руб.

С. Ю. Сорокина, сотрудник института Африки АН СССР, 10 декабря 78 г. направила в партийную организацию по месту своей работы заявление о выходе из партии. Где, помимо прочего, она пишет: «Я прошу не считать меня больше членом партии, так как я считаю пребывание в партии несовместимым с моими убеждениями, моральными принципами и моей совестью. Я не могу состоять в той партии, во имя которой и по воле которой насильственно подавляется всякое инакомыслие».

Монбланов Виктор Владимирович (р. 1940) провел 30 декабря 1978 года в Киеве индивидуальную демонстрацию. С плакатом на груди «Свободу узникам совести!» он прошел по Крещатику от ул. Свердлова до пл. Октябрьской революции, где обратился к толпе в 30–40 человек с речью в защиту узников совести. При этом он держал в руках Библию и кружку для сбора пожертвований в помощь узникам совести. Часть публики выражала сочувствие и даже бросала деньги, часть возмущалась, а один человек ударил Монбланова и порвал плакат. В этот момент Монбланов был задержан и на машине доставлен в уголовный розыск, а затем в спецприемник в Дарнице (район Киева). Откуда его 3 или 4 января 1979 г. направили в психобольницу им. Павлова в отделение № 22.

16 января 1979 года комиссия под председательством д-ра Лифшица признала Монбланова здоровым. 19 февраля капитан КГБ Рудченко сообщил жене, что она может забрать мужа домой. Однако, когда жена приехала в психбольницу, выяснилось, что Монбланов вывезен в Ленинский райотдел милиции г. Киева. Там против него было возбуждено уголовное дело по обвинению в хулиганстве, а сам Монбланов вновь отправлен в ту же психбольницу, но в отделение №13 для повторной экспертизы.

Монбланов — ассистент кинорежиссера на студии научно-популярных фильмов. Последние 2 года не имел работы.