Жизнь, как она есть

Николай Водневский

В НОЧНОМ

Водить лошадей в ночное - незабываемая страничка моего детства. Мне довелось до начала коллективизации пасти лошадей в ночном, на отдаленных от деревни местах, печь на кострах картошку и, посыпав солью, наслаждаться ее дымным ароматом. Но самым интересным было - рассказы старших. Так мы познавали мир. В ночное мы водили лошадей с вечера, разжигали костер, заготовляли дрова на всю ночь, и он горел у нас до рассвета, и до рассвета мы, деревенские пацаны, слушали небылицы и сказки тех, кто больше нас пожил на свете. А невдалеке фыркали спутанные лошади, старательно поглощая сочную, росную траву. И только перед рассветом, прикрывшись армячком мы, младшие, засыпали сладким сном на короткое время.

Возвращались с лошадьми домой перед восходом солнца. Самой большой наградой для меня была похвала отца:

- Спасибо, сынок. Иди теперь отдыхай на сеновале, а я вот запрягу савраску и поеду в поле на работу.

Годы спустя, вспоминая об этом, как древнюю сказку из другого мира, я написал стихотворение "В ночном". Вот несколько строк:

Всю ночь беседа. Тихий говор
Течет спокойно, как река.
А дед Назар, отменный повар,
Снимает накипь с котелка.

В кустах позвенивает ботол,
И отвечает сычий вой.
Вблизи похрапывает кто-то,
Воткнувшись в сено головой.

У ног сидит моя собака, 
Неравнодушная к зверью.
А лунный серп, скользнув из мрака, 
Взял направленье на зарю.

С той поры отстукало больше полстолетия, насыщенных горькими и сладкими переживаниями. Но горьких переживаний у нас бывает больше. И за них мы должны благодарить Бога, ибо они приближают нас к Нему, а это самое высокое благо.

ДАЛЕКО И БЛИЗКО

Мне было лет пять-шесть. Однажды, взобравшись на высокий клен, я впервые засмотрелся на горизонт, где, мне казалось, земля сходилась-с небом.

Край земли… Это же совсем недалеко, там, за холмами, за рощей, где отец косил сено и брал меня с собой.

Горизонт поразил меня своей загадочностью и близостью. Он влек меня своей таинственностью. Решение возникло неожиданно.

Я слез с дерева и решил пойти на "край земли", рассчитывая к вечеру возвратиться домой.

Поглощенный своим стремлением, я долго шел по проселочной дороге, которая петляла среди гречневых и картофельных полей. Миновал рощу, пересек луг, прошел через греблю, где неистово квакали лягушки, а горизонт нисколько не приближался. Наоборот, мне казалось, что "край земли" отдаляется от меня все дальше и дальше. Впервые я почувствовал какой-то обман. Поднявшись на пригорок, я увидел, что небо от меня отдаляется, и край земли стал дальше, чем он казался раньше. От обиды у меня щипало в носу и в горле - болели ноги, изъеденные комарами. В кустарнике красными брызгами виднелась земляника, но меня ничто не радовало и заплакал, обманутый самим собой.

Вскоре послышался скрип повозки. Присмотревшись, я узнал соседа: он возвращался из мельницы, напевая грустную песенку.

- Куда же ты направляешься? - спросил меня сосед.

Мне было стыдно признаться о моей глупой затее, и я молчал, вытирая кулаком слезы.

- Садись вот тут, на тепленький мешок. Я тебя до дому подвезу, - ласково сказал сосед. - Этак версты три, а то и четыре ты отмахал от дома. А куда шел? А, не говоришь…

Теперь, спустя более полстолетия, я вспомнил эту курьезную и глупую затею. Вскоре мне стало известно, что земля и небо не сходятся вместе, но мы идем навстречу небу, и оно открывается нам яснее и яснее по мере приближения к Господу.

Небо от нас далеко и близко в зависимости от того, насколько близко мы к Господу.

ПОСМОТРИ НА НЕБО

На прошлой неделе я читал корректурные оттиски - перевод замечательной книги немецкого естествоведа-христианина Павла Мюллера. Книга называется "Мироздание и чудеса - случайность или творение Божие?" Книга посвящена разбору первой страницы Библии.

Эта книга увлекла меня настолько, что некоторые ее главы я прочитал по два раза. Книга возбудила во мне желание чаще посматривать на небо.

Когда мы задыхаемся от смрада этого мира, когда в изнурительной борьбе с силами греха и зла мы теряем свежесть и силу веры, когда нас удручают лжебратья, будем поднимать наш взор к небу, к звездам, будем уединенно и горячо молиться.

Перед величием мироздания растают все наши огорчения и заботы, как тает снег от лица солнца, рассеется туман сомнений, расплавится гнетущий свинец недружелюбия, душа обретет крылья орла, освободится дух, ибо он любит свободу.

Какое счастье, что я, как и миллионы других людей - человек, которого не забыл Творец мироздания, что я живу в безмерном пространстве на земле, полной красот и неисследимых сил.

Бесконечна Вселенная, как и бесконечен ее Творец, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы я с миллионами других людей не погиб, но имел жизнь вечную.

Разве это не должно меня радовать? И что значат все мои мимолетные тревоги и переживания перед великими планами моего Спасителя и Господа?

 В. Маяковский

 Кому надоела жизнь…
"Эй, вы! Небо! 
Снимите шляпу - Я иду!"

Шел он, шел и… споткнулся: пустил себе пулю в лоб. А небо шляпу так и не сняло перед крикливым поэтом, отвергнувшим своего Творца. Не снимает небо шляпу перед гордостью человеческой - ни перед кем не снимает. Око величественно и радует только тех, кто живя на земле и воспевая ее, первое место в сердце отдает своему Создателю и Спасителю.

В мои студенческие годы В. Маяковский был моим божком. Его стихи я читал на литературных вечерах. Но прошло некоторое время, и я увидел, что мой "король-то голый".

Маяковский широко шагал по Москве, потрясая тросточкой на небо, горланил, провозглашал грядущий на землю рай без Бога, а потом не захотел ожидать этого рая и добровольно пошел в ад - наложил на себя руки по примеру Есенина, а ведь совсем недавно ему, погибшему, писал:

 
 "Для веселия планета наша мало оборудована: 
Нужно вырвать радость из грядущих дней. 
В этой жизни умереть не трудно, 
Сделать жизнь значительно трудней".

Так и не удалось ему вырвать радость из грядущих дней, ибо истинная радость неотделима от Божьей любви. Без нее - разочарование и отчаяние, а потом… пуля в висок.

Нечто подобное пережил и А. Фадеев, глава союза советских писателей. В грядущих днях он не находил радости и начал пить запоем и в алкогольной горячке приставил к виску пистолет, и все его надежды, полетели вверх тормашками.

Молчат об этом идеологи атеизма. Скрыли они от народа, что написали в предсмертных записках Маяковский и Фадеев. А записки-то были! В этом нет сомнения. А ведь ничего подобного не случилось бы, если бы эти талантливые люди верили в Бога и в нем нашли смысл жизни.