Кто виноват?

СТЕПАНИДА И ПАХОМ
    
- Ах, за что мы переносим 
Столько горя и забот:
Землю пашем, сено косим, 
Так что градом льется пот?
    
Нас нужда бы не давила, 
Мы не знали бы труда, 
Если б Ева не вкусила 
Запрещенного плода...
    
Разве это не обида -
Нам терпеть за грех чужой? -
Так ворчала Степанида,
С поля идучи домой.
    
- И Адам не меньше в этом 
Виноват, - сказал Пахом, - 
Не чужим бы жить советом, 
А своим ему умом...
    
Если б этак не сгубили 
Долю праотцы свою, 
Мы бы жили, не тужили, 
Припеваючи в раю...
    
Мимо барин шел богатый, 
Барин добрый, тороватый, 
Разговор их услыхал 
И с участием сказал:
    
- Не вините безрассудно
Прародителей своих;
Верю, вижу: жить вам трудно, 
Но ведь это не от них.
    
Вы б не лучше поступили - 
Твердо я уверен в том, 
Если б сами тоже были 
В положении таком.
    
Для того, чтоб вы не смели 
На судьбу свою роптать, 
Я сперва хочу на деле 
Вашу твердость испытать.
    
Завтра вы ко мне придите, 
Я вам дам особый дом, 
В нем живите, как хотите, 
Не заботясь ни о чем.
    
У меня работать в поле 
Вас не буду заставлять, 
Жить вы будете на воле, 
Сладко есть и крепко спать.
    
Ваше платье очень худо, - 
Я велю другое дать, 
И к столу четыре блюда 
Ежедневно подавать.
    
Только вот мое условье - 
Твердо помните его:
Все вы ешьте на здоровье, 
Кроме блюда одного.
    
Так сказал он и простился 
С изумленною четой.
- Уж не сон ли это снился 
Нам, Пахомушка, с тобой?
    
То-то будет нам веселье... 
И на утро в барский дом 
Поплелись на новоселье 
Степанида и Пахом.
    
Так живет на новом месте 
Удивленная чета, 
Много им почета, чести, 
Их исполнилась мечта.
    
Ни волненья, ни работы, 
Ни печали никакой, 
Хоть валяйся без заботы 
С боку на бок день-деньской.
    
Это диво, это чудо, 
Как они теперь живут, 
Им к столу четыре блюда 
Ежедневно подают.
    
Им теперь всего довольно, 
Их избавила судьба, 
Только мучает невольно 
Любопытство иногда.
    
Раз сидят они за блюдом 
Степанида говорит:
- Что за кушанье под блюдом 
Здесь сокрытое лежит?
    
Одолела их тревога.
- Заглянуть бы хоть глазком, 
Или с краешка немного 
Полизать бы языком.
    
Сердце стукает тревожно, 
Мысли только об одном...
- Ну и что ж, пожалуй, можно 
Поглядеть, - сказал Пахом.
    
Только сделаем умело, 
Чтоб не знал и сатана... 
Я устрою это дело, - 
Говорит ему жена.
    
Ужас! Чудо! Из-под крышки, 
Бросив их в большой испуг, 
Две проворных серых мышки 
Быстро выскочили вдруг.
    
Степанида закричала, 
В страхе руки опустив, 
И сама чуть не упала, 
Крышку на пол уронив.
    
Крышка вдребезги разбилась, 
Мышки спрятались под пол. 
В это время дверь открылась 
И хозяин к ним вошел.
    
- Так-то слово вы сдержали, - 
Громко крикнул он на них, -
А не вы ли осуждали 
Прародителей своих?
    
Тут он им свое понятно
Наставление сказал
И в минуту ту ж обратно
Удалиться приказал.

Путь их к хижине убогой 
Невеселым, горьким был 
И Пахом жену дорогой 
Будто правый все бранил.
    
- Полно плакать, не поможет, -
Наконец, сказал он ей, - 
Осуждать-то всякий может, 
Грех не сделать - потрудней!..
    
Что еще нам нужно было? 
Пища... воля... новый дом... 
Любопытство погубило 
Нас обоих - поделом!