Язык мой - друг мой

«Язык мой — враг мой», — так не раз повторяют люди мудрую поговорку. Что же нужно делать, чтобы язык мой был моим другом и служил мне и миру во благо, а не на зло? Для этого человек должен больше молчать, нежели говорить, а если говорить, то только нужное, истинное, правдивое слово.

«В многословии не избежать греха», — говорит Библия, поэтому молчание — там, где ваше слово не принесет пользы — всегда дороже слова. Вот тогда язык наш будет нашим другом.

В этом отношении нам дан в пример наш Спаситель Иисус Христос. Когда враги поставили Его перед синедрионом, «Он молчал и не отвечал ничего» (Мк. 14:61). Он молчал тогда, когда быть может мы все говорили бы. «Не было лжи в устах Его», — говорит пророк Исаия (53:9). Здесь есть для нас урок.

Вот Он стоит перед синедрионом. По приказанию первосвященника выступают свидетели против Него, но они противоречат друг другу. Они должны уйти. Тогда первосвященник приступает к допросу и спрашивает Иисуса: «Что Ты ничего не отвечаешь на то, что они против Тебя свидетельствуют?»

Он молчал. В других случаях Он говорил. И говорил прекрасно. «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек» — свидетельствовали люди о Нем (Ин. 7:46). А теперь Он молчит. Молчит так упорно, что можно было бы сказать: «Никогда человек не молчал так, как Он!» Его молчание приводило врагов в ярость. Они плевали Ему в лицо, заушали Его и говорили: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» Он терпел это недостойное с Ним обращение и — молчал.

Из синедриона повели Его к правителю Пилату, где выступили с тяжкими обвинениями против Него. Повторилось то же самое, что было перед синедрионом, — Он молчал. Пилат дивился этому и спрашивал Его: «Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?» Он не отвечал ему ни одним словом. Тогда воины воспользовались случаем — стали над Ним издеваться. Они мучили и бичевали Его. Но ни слова жалобы, ни стона не выходило из уст Его.

Почему молчал Господь? Молчал ли Он вследствие немощи? — Нет! В саду Гефсиманском Он сказал лишь: «Это Я!» и эти два коротких слова повергли врагов на землю. Если бы Он захотел, то Он прошел бы, никем нетронутый, посреди их и спас бы Себя. Когда Петр хотел защитить Господа, Он отказал ему словами: «Или думаешь, что Я не могу умолить Отца Моего, и Он представит Мне более нежели двенадцать легионов ангелов?»

Если бы Он захотел, то эти легионы святых ангелов и в синедрионе, и перед Пилатом находились бы в Его распоряжении; если бы Он захотел, то Он поразил бы противников Своих одним лишь словом. Но Он не захотел.

Почему же Он молчал? Из смущения? Может быть, Он стеснялся в этом, по человеческому суждению, высоком и избранном собрании сказать слово? — Нет, далеко от этого. На вопрос первосвященника: «Ты ли Христос?» Он смело ответил: «Ты сказал; даже сказываю вам, отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных!» Кто так говорит, тот свободен от смущения и стеснения перед людьми.

Или презирал Иисус Своих врагов? Может быть. Он считал их не достойными, чтобы говорить с ними? — Нет, Он даже молился за них. Из любви к ним Он сказал: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают!»

Почему, наконец, молчал Он? Во-первых, чтобы исполнилось Писание. У пророка Исаии было предсказано об Агнце безгласном, который, идя на заклание, не отверзал уст Своих. Он молчал, чтобы выразить Свою полную преданность воле Отца. Он знал, что иным путем, как отдачею жизни, невозможно было совершить спасение. Поэтому Он был послушным Отцу.

Но для того, чтобы понять это святое молчание, надо смотреть еще глубже. Иисус стоял на месте грешника и, как таковому, Ему надлежало молчать. Этим Он искупил прегрешения нашего языка. Все клятвы и хуления, злоупотребление святым именем Бога, ложь и обман, бранные слова и клевету, бессердечное осуждение брата и ближнего нашего, все насмешки, доносы и сплетни, — все это бесчисленное множество прегрешений нашего языка Он искупил и загладил Своим святым молчанием.

О, сколько причин имеем мы благодарить Его и преклоняться пред Ним! Воистину, Он молчал за нас и ради нас. Подумай только, мой брат, как велико число наших прегрешений словом! Все это побуждало Иисуса молчать, чтобы нам, когда наступит час, не молчать перед судом Божиим (Мф. 2:12). Он молчал на суде пред людьми. Следовательно, на вопрос, почему молчал Иисус, мы отвечаем: во спасение наше!

Неужели не виновны и мы в этом? Не грешили ли и мы в своей жизни часто языком? Не роптали ли мы на Божий Промысл? Разве это не было грехом? Ведь сказано, что нам придется дать ответ за всякое праздное слово (Мф. 2:36). Как часто мы спрашивали в страдании и скорби: «Почему, Господи?» и роптали, подобно народу Израильскому в пустыне. Как часто мы принимали участие в суждениях о ближнем за спиною его! Поэтому будем благодарны за святое молчание нашего Господа, ибо Он молчал, чтобы искупить прегрешения нашего языка.

Но это святое молчание должно быть и уроком для нашего служения. Как часто мы говорим, когда следовало бы молчать. Если люди оскорбляют тебя резкими или несправедливыми словами, — молчи, как Он! Если говорят за твоей спиной злое и хулят доброе имя твое, — молчи, как Он! Если обвиняют тебя без основания и нападают на тебя, — молчи, как Он! Если сатана хочет увлечь язык твой на резкое и необдуманное слово против брата твоего, — молчи, как Он! Если в разговоре проявляется насмешка и осуждение ближнего, — молчи, как Он!

И тогда твой язык будет твоим другом.

Язык — огонь, но он нужен нам не для того, чтобы создавать пожары, сжигающие все на свете, а для того, чтобы излучать свет во мраке греховного мира, чтобы согревать охладевшие сердца и этим прославлять Бога.