Учение слова Божия

Ф. С. Комарский

Очень часто Божья заповедь «Не убий» понимается людьми превратно, без должного внимания к словам Св. Писания: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Ин. 3:15). Статья Ф. Комарского указывает на обширность и глубину 6-й заповеди закона.

Цель каждой религии составляют нравственность, правда и справедливость. Люди спорят об обрядах, а при несогласии в них питают ненависть друг к другу и даже не прочь отлучить от церкви того или другого по поводу спорного учения или различных способов. Но если какой человек, будь он правоверный или, во всяком случае, не отвергнутый церковью, если этот человек несправедлив, нечист, расположен к дурным помыслам, немилостив, то все обряды, службы и все учения будут для него лишь «медь звенящая или кимвал звучащий» (1Кор. 13:1).

Желательно, чтобы эта шестая заповедь запечатлелась в наших душах, и несмотря на то, что она в первоначальной передаче могла, может быть, уместиться на ладони руки, тем не менее, Слово Божие сохранилось в ней таким же живым, мощным и более острым, чем с двух сторон отточенный меч.

На второй скрижали десятисловия говорится о нашей обязанности по отношению к нашему ближнему. Законы о честности следуют за законами о благочестии, так что поток справедливости может быть выведен из источника любви к Богу.

Вторая скрижаль указывает нам на важное значение общественной жизни. Она дает вечную охрану естественным правам человеческого рода. Она должна внушить нам ту истину, что никто из нас не живет сам для себя и никто не умирает сам для себя. Она не допускает затворнического отчуждения даже в целях нашего собственного спасения. Конечно, разумея при этом, что силы не оставили нас и что мы можем быть полезными для ближних. Она считает, что наша жизнь не может быть ограждена приятным, эгоистичным отдалением себя от общественных вопросов великого человеческого братства, но что мы должны провести ее в жизнь, как справедливые, честные и добрые люди среди себе подобных.

Интересы же каждого человека касаются его личности и имущества, которые и определяют нашу обязанность к ближнему.

Шестая, седьмая и восьмая заповеди запрещают несправедливость делом против жизни человека. Девятая - запрещает несправедливость словом против человека. Десятая же - таит весь огненный источник несправедливости. Она выражает вместе с тем стремление уничтожить и дух себялюбия, изгнав его даже из мыслей слабого человека.

Существуют два предположения, которые мятежный дух человека может противопоставить этим заповедям. Первое относится к самому долгу. Человек дерзновенный спрашивает: «почему должен я? что такое долг?» На этот вопрос можно ответить весьма строго. Твой долг подсказывается тебе твоею совестью, это голос Бога внутри тебя, дух смущения и стыда, тревожащий тебя, когда ты делаешь что-либо нехорошее или бесчестное, суд твоего собственного нравственного чувства над твоими поступками.

Совесть - главный наместник Бога в душе каждого человека, который сознает в. себе образ Божий. Она властелин по своей непреложности, пророк по своим сообщениям, священник по своему осуждению и утверждению. А долг - это «категорический повелитель», как его называет один великий мыслитель. Этот внутренний нравственный закон так же величествен, как звездное небо над нами.

Человек может в уме своем разбирать понятия о совести и долге. Он может описывать их, как случайные свойства наследственности, как высшую ступень развития или как соглашение утилитарного договора. Но если он отвергает их высшую силу и их высшие обязательства, то он заслуживает скорее смерти, чем доказательств, потому что его воззрения лишили бы людей их человеческого достоинства и сделали бы их враждебными к Богу и неприязненными, жестокими и зверскими друг к другу.

Затем следует вопрос, кто же мой ближний? Это был тревожный, а может быть, и дерзостный вопрос, предложенный Христу законником, когда ему надо было, по крайней мере, смягчить нарушение или ограничить пределы этой заповеди, на которой, как сказал Христос, «утверждается весь закон и пpoроки» (Мф. 22:40).

Чем бы ни прикрывался этот вопрос, он все же видоизмененный гнусный вопрос Каина: «разве я сторож брату моему?» (Быт. 4:9).

Скупец, представляющий собою олицетворение себялюбия, может, действительно, спросить: «Что мне до других? Каждый человек сам для себя. Разве не могу я распоряжаться моим имуществом, как мне хочется?» На это Господь отвечает двояким образом: путем предостережения, говоря об алчности: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12:20-21), и путем поучения притчею, в которой Он взял милосердного самарянина за образец божественного сострадания, человека, которого все иудеи презирали, которого они гнали от ограды своего храма, как прокаженного. Христос же указал, что поведение этого отверженного самарянина должно служить им вечным примером, потому что он обошелся с иудеем, как с своим ближним, между тем как иудейский священник и левит оставили его истекающего кровью на пыльной дороге (Лк. 10:30-37). Отсюда ясно, что под нашим ближним мы разумеем каждого собрата-человека, с которым жизнь приводит нас так или иначе в соприкосновение, даже и наших врагов.

«Не место, а сострадание дает ближнего» - говорит блаженный Августин. Пределы этой заповеди таковы: мы не должны никого обижать, ни словом, ни делом, и не должны питать в нашем сердце ни зла, ни ненависти.

Хотя в некоторых случаях древним евреям говорилось: «Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего» (Мф. 5:43), тем не менее даже в законе Моисея враги признаются ближними: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19:18). Он повелевал возвращать даже врагу его заблудившегося вола или осла (Исх. 23:4).

Должно любить каждого человека. Но вы можете возразить, что закон: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39) в некоторых случаях невыполним или даже невозможен. Мы должны сильнее любить более близких и дорогих нам людей, наших братьев. Однако, любить их, как своих, для людей, очерствевших в себялюбии и испорченных в нравах, без сомнения, является невозможным правилом. Но святые угодники Божии считали это самым естественным в мире.

«Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим. 9:3), говорит апостол Павел. Мелкие натуры были совершенно поражены такой готовностью. Моисей еще задолго перед этим воскликнул: «Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх. 32:32).

Конечно, нам приходилось довольно часто заботиться о дорогих нам, и когда близкие и дорогие подвергались несчастью, то мы не раз молились о них.

Действительно, забота о других является отличительным призванием благородной души от души недостойной. Почему жизнь пустых, развратившихся людей бывает столь презренной? Это все вследствие их себялюбия. Они перенесли центр тяжести всей жизни человечества на свое собственное жалкое и алчное «я».

Любовь к ближнему была просветлением мира. Она зажгла светильник ученому, она придала мужество преобразователю, подкрепила гражданина и помогла ищущему правды жить под гнетом вечных искажений, среди заблудших верований и злобного мира.

Любовь к ближнему разогнала мрак, дала приют сиротам. Она проявила сострадание к несчастному, дала хлеба голодному и прикрыла одеждой нагого. Она дала Библию народам и открыла дверь покаяния. Любовь к ближнему, горевшая как огонь Божий в сердцах, послала миссионеров к язычникам, смягчила жестокость карательных законов и улучшила темницы. Любовь к ближнему - отражение любви Того, Кто жил и умер ради искупления преступного мира..

Благородная христианская жизнь отличается от светской своей готовностью делать добро ненавидящим и преследующим нас. Всякая добрая душа приближается к духу Христа в своей любви к ближнему, и эта любовь составляет сущность и содержание чистой религии.

Цель шестой заповеди - внушение почтения к человеческой жизни. Человек для человека - священная вещь. Но так как наклонности к себялюбию каждого человека делают для себя идолом, то поэтому жизнь человека должна быть священна в глазах другого. Истинные христиане всегда так и рассуждают.

Только самые неразвитые народы или самые низкие и порочные люди не заботятся о погибающем, если эта гибель не причиняет им самим вреда. Найдется ли в истории человечества более печальное явление, чем раздражение пророка Ионы, который «сильно огорчился» за то, что Господь не истребил Ниневии с ее миллионным населением.

Шестая заповедь, в связи с первой, назначалась к обузданию отвратительного себялюбия. Зародыш всякой справедливости, всех общественных добродетелей заключается в этой истине. Исполняющий эти заповеди видит в каждом собрате-человеке отображение своего Бога, и поэтому все поступки его повседневной жизни примут благочестивую окраску.

Шестая заповедь, наряду с отеческим отношением Бога, устанавливает братство человека. Главным образом она запрещает своевольное отнятие человеческой жизни. И что смысл шестой заповеди запрещает самоубийство - очевидно, и даже лучшие из язычников понимали, что закон вечного Господа был против самоубийства.

Первый родившийся человек был и первым убийцей, второй же - им убитой жертвой.

Христос предупредил нас, что шестая заповедь относится ко многим весьма почтенным людям, которые, пожалуй, и не думают, что убийца по природе своей такой же человек, как и они. Припомните только слова апостола Иоанна: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Ин. 3:15). Или вспомните о словах Христа: «Вы слышали, что сказано древним: «не убивай; кто же убьет, подлежит суду». А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:21-22).

Наконец, самый язык является веским свидетелем распространенности этого преступления, так как существует чрезвычайное разнообразие слов, обозначающих дурные страсти, которые являются зачатками преступления и убийства.

Злость, ярость, гнев, месть, человеконенавистничество и подобные им обозначения, составляющие прискорбный перечень проявлений немилосердия, указывают на то ужасное разнообразие видов, которые принимают на себя это огромное и многоголовое чудовище. Они все - виды раздраженного себялюбия. Как часто наблюдали мы их и как часто страдали от них!

Но кто же из вас вполне свободен от того или другого вида этих смертельных грехов, столь обычных и столь живучих? В ужасную бездну преступления низвергла низкая злоба не одного уже презренного человека! Как часто отравлялась жизнь злобным письмом! Как прав был Соломон, говоря: «Гнев гнездится в сердце глупых» (Екк. 7:9).

Перед нами пример Христа: будучи оскорбляем, Он не отвечал на оскорбления, будучи преследуем, Он не грозил, но предал Себя воле Того, Кто судит праведно. Все мы хорошо знаем эти истины и как часто уклоняемся от них лукавым самообманыванием наших сердец.

Не показывает ли нам притча о немилосердном заимодавце, что непрощающему не простится, и не предостерегает ли она нас, чтобы мы не притесняли своего должника, требуя от него долг?

Если же ненависть к брату - убийство, то разве среди нас нет таких убийц? Но из окружающих нас могут быть убийцы и в другом отношении. Об убийствах злословием, как они ни отвратительны и ни презренны, мы не будем много распространяться, а укажем на другие нарушения этой заповеди. Христос распространил ее значение, она обнимает целый ряд сходных проступков. Так, например, религиозная нетерпимость содержит в себе все признаки убийства.

Одно из ужаснейших явлений истории - это религия костра, насилия и мученичества, и самая отвратительная из всех ее фигур - это черная фигура испанского инквизитора, бросающего распятием в лицо какому-нибудь святому человеку, сжигаемому на костре за то, что он восстал против угнетения священниками и ненавидел ложь.

Как много среди нас таких, которые, не давая себе отчета в своих словах, совершали грех. И этот грех в глазах Господа нередко бывает ужаснее, чем убийство делом.

Ставить камни преткновения на пути неопытного, соблазнять слабого на пути нечестия или порока и быть для других искусителем, - вот гибельнейшие преступления для человека!

Кто дает вредную книгу младшему и слабейшему, - книгу, которая в десять минут погубит его, кто для своего товарища, которого он называет своим другом, является путеводителем к греху и кто ведет другого на самый край пропасти, уча его лгать или предаваться азартной игре или пьянству, - может быть в глазах Бога хуже убийц, которых вешают за преступление. Если может быть непрощаемый грех, то вот он.

Все заповеди Господа связаны одна с другой. Нарушая одну из них, часто нарушают их все. Не один лжец, но и приобретший свое богатство, запятнанное убийством чьего-либо доброго имени, или соблазнитель, вращающийся в высших кругах общества - пред глазами Бога убийца. Воздаяние Господа за убийство не пройдет мимо него.

Всякое себялюбивое, преступное, притесняющее других занятие пред глазами Бога - убийство. Оно может привести к участию в высшем учреждении, оно может сделать его миллионером или графом, но как истинно то, что Бог все здание общественного строя основывает на краеугольном камне христианской любви, так истинно и то, что дух Каина пребывает в тех, кто процветает насчет бедствий своих братьев-людей.

По древним законам левитов, если вол, известный своею бодливостью, бросался кого забодать, то собственника вола предавали смерти. Разве не тяготеет над тем кровавое преступление, кто не хочет истратить несколько рублей, чтобы сделать свои машины безопасными для несчастных тружеников, нуждою загнанных на фабрику или на завод? Или над тем, кто наживает свое богатство доходами с таких домов, которые являются или гнездами заразы или сетью, где гибнут души и тела людей?

Но у нас все еще есть и хозяева, изнуряющие работой, и игорные притоны и вертепы, торгующие водкой, и улицы, прославленные своей безнравственностью.

Все, любящие золото более Бога, так или иначе причастны этому загублению жизни и души своих братьев, они могут быть уважаемы людьми, но пред глазами Того, Кто видит все, они будут стоять в последний день наряду с убийцами.

Даже холодное равнодушие и безучастность к бедствию людей заключает в себе род убийства. Священник и левит были теми же убийцами для несчастного израненного собрата человека, которого они оставили лежать на дороге, как будто бы он их не касался, и все это лишь потому, что они придерживались разных обрядностей и не сходились во взглядах на жертвоприношения.

Если мы обращаемся с кем-либо дерзко или презрительно, если мы причиняем какой-либо вред его жизни, лишаем его благополучия, то мы нарушаем дух этой заповеди. Но мы нарушаем его и тогда, когда соглашаемся с таким обращением, не восстаем против него, не стараемся из всех сил исправить бесчисленные несправедливости, причиняемые всюду людьми своим же братьям, если мы не заботимся о бедном, если мы не посвящаем части своей жизни на дела угодные Господу.

Братья, разве эта заповедь не так же обширна, как и остальные? Эта заповедь Того, Кто судит не по внешнему виду и не по беззастенчивому мудрствованию, не по бессмысленным правилам светской морали - Того, Кто читает в сердцах.

Уже в самом соблюдении заповедей заключается большая награда. Но мы не можем вполне повиноваться даже этому единому закону, если в сердцах наших нет мира Христова. О, если бы всемогущий Бог, по Своей милости, послал нам этот мир, чтобы при свете Его мы проверили всю нашу жизнь и при Его ярком свете могли судить самих себя, для того, чтобы нам не пришлось испытать слишком поздно страшное изречение: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей» (1Ин. 3:15).