Первая заповедь

«Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим».

Исх. 20:3

Это изречение можно толковать многоразлично, но в данном случае мы рассмотрим его только с одной стороны и в самой простой форме. Можно рассматривать его философски и говорить о Существе Создателя вселенной.

Можно рассматривать это изречение с исторической точки зрения и говорить о политеизме, о деизме, о пантеизме и о всех заблуждениях, в которые впадал человек, несмотря на то, что Бог, сотворив одного человека, от него произвел все земные народы и внушил им искать Его, конечно, если они к своему счастью могли чувствовать и находить Его.

Можно привести доказательства в подтверждение существования Бога с самого сотворения мира: и общее согласие людей, и необъяснимое явление материи, жизни, нравственного чувства и откровений. Можно рассматривать и с помощью богословия и говорить истину о бытии Бога. Можно рассматривать это изречение с библейской стороны и привести множество текстов, доказывающих, что Бог явил Себя единым Богом в трех лицах: Отца, Сына и Святого Духа.

Вероятно, никто из читателей не отрицает существование Бога. Да и было бы пустой тратой времени доказывать верующим, что Бог существует. Сила веры не зависит от заключения, логики. Она зависит от чувств и созерцаний, которые предупреждают и превышают всякое рассуждение и которые невыразимо убедительнее. Теперь мы не будем говорить с теми, которые отрицают или уверяют себя, что отрицают Бога. Мы будем говорить с теми, которые веруют или убеждают себя, что веруют.

Как безбожие, так и вера имеют очень много видов. Самый ужасный вид безбожия, какой может существовать, это тот, который описан апостолом Павлом в первой главе его Послания к римлянам. Ужаснее такого нравственного падения нельзя себе и представить - так страшно это безбожие!

Кроме этого есть и другие виды безбожия, когда человек отрицает существование Бога, когда он старается уверить себя, что не существует Бога, когда он признает Бога только на словах, но не проявляет этого никаким действием, оправдываясь тем, что Господь не нуждается в этом и не требует от человека никаких отношений к Себе, когда человек, находясь в безвыходном положении и под давлением страха, временно прибегает с молитвою к Богу, или, что еще ужаснее, когда он превосходит всяких фарисеев: он поступает всегда так, как в данный момент находит для себя выгоднее, то есть надеть ли личину ханжи или личину атеиста. Подобные люди не признают ничего святого, они торгуют всеми и всем.

Наибольшая опасность заключается в том, что, придерживаясь последнего вида безбожия, у нас не будет совсем Бога, как у тех евреев, о которых Господь сказал: «Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня» (Мф. 15:8; Ис. 29:13).

Этот пример евреев предостерегает и нас, чтобы и нам не сделаться поклонниками их богов.

Что же это были за боги, к которым неоднократно возвращались вероотступающие евреи? Не поклонялись ли они божествам: «Астарте, мерзости Сидонской, и Хамосу, мерзости Моавитской, и Милхому, мерзости Аммонитской» (4Цар. 23:13). Последнему поклонники приносили в жертву даже своих детей.

И эти божества были воплощением и обоготворением телесных похотей и естественных сил природы. Они представляли собою образцы страстей и приводили ко всеобщему разврату. Люди поклонялись Молоху, потому что страх преступных сердец делал их кровожадными и жестокими. Они боготворили Ваал-Фегора, потому что сами себя развращали, жертвуя в честь его своим целомудрием (Чис. 25:3). Они поклонялись маммоне, потому что больше любили золото, нежели Бога (Лк. 16:13).

А в наше время разве нет больше поклонников маммоне, которые совершенно равнодушны к страданиям своих ближних? Им все равно: орошено ли золото слезами вдовиц или окрашено человеческой кровью, лишь бы забрать его и запрятать в свои ломящиеся переполненные сундуки. Они самодовольно разъезжают в каретах, а доходы свои получают от гниющих домов, где царствуют повсеместно различные болезни, где невозможны ни скромность, ни благопристойность. Там даже дети, больные, грязные в лохмотьях, в раннем возрасте уже опытом научаются разным преступным деяниям. Разве это идолопоклонство безвреднее другого? Разве апостол Павел не говорит о любостяжании, которое есть идолослужение? (Кол. 3:5).

Разве теперь нет поклонников Ваала, бога чувственности и нечистоты, так же, как в пустыне, где «развратился народ» в то время, когда Моисей говорил с Богом на Синайской горе? (Исх. 32:7). Если люди, ради которых умер Христос, так преданы бесстыдству и позору, если юноши и мужчины тысячами открыто и нагло искушают и заражают ядом невидимой проказы свою кровь и жизнь не родившегося еще поколения, если все многолюдные города, в этом отношении, являются самыми цинически безнравственными городами настоящего времени, то не значит ли, что и теперь существуют поклонники Ваала?

Не нужно ли другого Моисея, который поверг бы в прах этих чувственных идолов? Не достаточно ли этого, чтобы разгневать Бога и побудить Его поступить с нами подобно тому, как Он поступил с Содомом и Гоморрой?

Люди, по-видимому, полагают, что эта первая заповедь есть ничто иное, как еврейское измышление, а не Богооткровенная заповедь, данная Израилю чрез Моисея.

Между тем, первая заповедь есть ничто иное, как ключ для всей человеческой жизни: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Это вечная основа поклонения и нравственности.

Первая заповедь есть единственное верное основание нравственности. Только вера в Бога и удержит все могущество нравственного закона над нашей совестью и вернет его силу, когда страсти и алчность заместят его.

Люди старались основать нравоучение на утилитаризме, на собственной пользе, на системах наград и наказаний настоящего и будущего. На таких основаниях нравственность не может устоять. Для нее нужна незыблемость повеления Господа, заповеди Которого основаны на справедливости.

Некоторые богословы презрительно говорят о простой нравственности, точно нравственность не есть цель всякой истинной религии; как будто религия без нравственности не самый пустой обман, не самый низкий позор; как будто заповеди ничто иное, как свод законов, внушенных человеческим благоразумием; как будто ясное назначение нашей жизни состоит не в том, что Бог требует полного нравственного повиновения для нашего же добра; как будто может существовать нравственный закон без Бога; как будто совесть, замещающая закон Синая в сердце каждого из нас, не есть голос Божий внутри нас; как будто нет рассудка, ясно говорящего, что Бог - нравственный закон; как будто Господь Иисус Христос жил не для того, чтобы люди могли постигнуть Его и быть искупленными за то, что нарушили заповеди.

Вы можете скрыться в пустыне; вы можете провести ваши дни подобно средневековым монахам, целуя все пять ран на распятии; вы можете присутствовать ежедневно на всех богослужениях, поститься и принимать причастие каждый день; вы можете раздавать ваше имущество, чтобы кормить бедных; вы можете отдать ваше тело на сожжение. Несмотря на все это, если ваше сердце бесчестно, низко, жестоко, нечисто и лукаво, то сердечный человек, никогда не входивший в храм, как дикарь не преклонявший колени на молитве, может быть, ближе к Нему, чем вы.

Не сказал ли Иисус Христос фарисеям, собиравшим десятину деньгами, анисом и тмином и для виду творившим длинные молитвы, что мытари и блудницы скорее их попадут в царство небесное (Мф. 21:31)?

Дай Бог, чтобы мы видели побольше хороших примеров высокой христианской жизни не только в среде наших добрых пастырей, но и в кругу всех людей, так как люди не могут уяснить себе истину, что именно заповеди Господни так полезны им, а всякое несчастие и позор в жизни происходят от нарушения их.

Если бы люди не были атеистами; если бы они не думали, подобно древним безумным самарянам, что можно служить истинному Богу и поклоняться другим богам; если бы они только знали, что нельзя обманывать Бога, что Он не любит тех, которые лгут пред Ним и стараются скрыть от Него свою душу; если бы люди все это знали, - мог ли бы порок процветать среди христианских народов, в той степени, как он процветает теперь?

Иностранные исследователи и русские писатели в один голос нам говорят, что нет более ужасной нищеты и зловонной грязи, чем в столичных городах; и это несмотря на наши законы, несмотря на избыток громадного богатства, несмотря на миллионы, истраченные на наше воспитание, и несмотря на размножение всяких уставов! В чем главная причина всему этому? Главная причина этого грустного явления, как знает всякий мало-мальски знакомый с бедным классом, заключается в пьянстве.

Нет ли кого-нибудь среди нас, кто чувствует, что сердце его нечисто пред Богом? Нет ли кого-нибудь, чувствующим себя виновным в нарушении воли Божией? Нет ли кого-нибудь из читателей, часто произносящего имя Господа напрасно? Нет ли кого, кто бы был легкомысленным, злым, неблагодарным к родителям, невнимательным к их желаниям, равнодушным к их чувствам, непослушным их приказаниям? Нет ли кого, кто в сердце лелеет дух ненависти, зависти или злобы против кого-нибудь из своих братьев? Разве никто из вас не познал, что в жизни самый высший долг это быть целомудренным? Как свят румянец чистоты на юных человеческих щеках! Как верна угроза, что человек, уничтожающий храм Божий, бывает наказан Богом: «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм - вы» (1Кор. 3:17).

В своем ремесле, профессии или других делах не обманули ли вы кого из ваших ближних, стараясь оправдать себя светскими софизмами? Но этот обман в глазах Господа имеет большое преступное значение, потому что ради собственной низкой наживы вы нарушили Его вечный закон правосудия между людьми. Не думал ли кто из вас, произнося, быть может, то, что вы называете безвинной, светской ложью?

Есть много родов лжи: отклонение от правды, преувеличение, выдумка, ложное представление, укрывательство, увертка, двусмысленность, ложь о себе; ложь анонимная и печатная; полуправда, которая часто бывает самым низким из обманов; выдумка, сплетенная с гнусной ложью, чтобы сделать ее злее; обманы, которые произносятся не просто с целью лгать, а из-за своих собственных интересов, предрассудков или из личной неприязни к кому-нибудь.

Разве нет между нами проводящих всю жизнь в постоянном ропоте и недовольстве своей участью и в зависти ко всем? Проверим свои сердца. Только свое сердце мы можем принести Господу в жертву.

Когда древние хотели приносить в жертву на алтарь Юпитера белого быка, вместо пестрого, то темные пятна его замазывали мелом. Можно ли таким образом скрыть от Бога позор? Будет ли Он обманут подобным замазыванием следов нашего лицемерия?

Друзья мои, ни один из дурных людей не мог бы вести нечистую жизнь, если бы он истинно понял значение первой заповеди.

Христиане, раньше, чем мы спросим себя, любим ли мы Христа или нет, не следует ли нам поставить себе вопрос: веруем ли мы в Бога? Эти слова требуют от нас полного чистосердечия.

Когда нам говорят, что Господь Бог - ревнитель, то это значит, что для Него разделенное служение - не служение и что Он не может допустить, чтобы сердце человека могло принадлежать больше Молоху, маммоне и Ваалу, нежели Ему. Он на нашем пути и над нашей постелью. Он знает всякую мысль нашего сердца. Подобно тому, как глаза портрета, по-видимому, следят за нами по комнате, так глаз Господень следит за нами везде. В подобных случаях одни испытывают, быть может, страшное чувство, а другие, напротив, - благоговение.

Во время инквизиции для истязуемых было самым ужасным, когда два страшные глаза были всегда устремлены на жертву; спала ли она, пробуждалась ли, они смотрели на нее, не отрываясь ни на минуту. Что должен чувствовать виновный человек, зная, что Бог видит все его замыслы сквозь самое густое покрывало ночи и тайны?

Но для праведного человека знать, что Бог видит его и что взор Его всегда управляет им, это великое благодеяние.

Праведный человек знает, что, надень он шапку-невидимку, а два свидетеля (два глаза Божии) все-таки увидят его проступок, и это будет хуже, чем если бы весь мир узнал о нем. Он сам будет сознавать свою вину, и она будет мучить его скрытым стыдом. Бог будет знать, и одна мысль, что он оскорбил Его или стал чуждым Ему, будет терзать его сердце. И поэтому он никогда не старается и не желает скрыться от Бога. Его жизнью руководит благословение Божие: «Бог Видит меня». Это становится для него первой и главной побудительной причиной к добродетели.