Свет добра и любви

В. А. Сорокин

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Друг мой, Надежда! Всякий раз, когда на мою голову рушится твой недельный романтический багаж, я мысленно восклицаю: «Ах!» Это же вакханалия красоты, это салют настоящим людям и настоящей жизни! Недоступной для меня жизни, но прекрасной. Тут и вспоминания про тайгу, про Якутию, тут и принцесса Греза, тут и Шекспир, Ницше и другое, каждый раз неожиданное. Жалею, что не был никогда в Якутии, в глаза не видел этих книжек и поражаюсь моему убожеству. Ну до чего жалок простой смертный при блеске молнии!

Но вот беда: рано или поздно все кончится. «Настоящая жизнь» — это призрак, созданный мечтами великих неудачников. Догорит пиротехника, упадут блестки и снова продлятся будни. Но если раньше они были привычны, то после фейерверка покажутся до слез мелочными и низкими. Захочется одурманить себя, забыться, но это будет потом, а сейчас простой смертный восторженно внемлет, он очарован, он опьянен.

И не только тобой. Победные салюты стреляют из репродукторов и с экранов. Разорви газету на сто клочков, и на любом из них окажется маленький салютик. Столпотворение побед и победителей затягивает, волей-неволей соревнуешься один против всех. Кто первый влезет в автобус? Я! Кто первый купит новую «волгу»?.. Работая локтями, поспешаешь к моменту, когда можно будет с упоением крикнуть: «я»!

Не думай, что ты лучше других. Твоих возможностей хватает лишь на коллекцию камней — вот и вся причина твоего аскетизма. И меня судьба хранит от излишества, спасибо ей за это. Не научился проталкиваться и все-таки устал от шумихи. Хочу размеренной жизни, хочу ясности и простоты. Мне нужен дом, сад, рябина под окнами. Ты намекнешь на пережиток мещанства и будешь не права.

Мой дом — это место, где я нужен. Именно я, мастеровой человек, мужчина. Он будет хранить все, связанное и моей жизнью, но для этого он должен быть очень просторным. Дом моего детства уже снесен, а с ним и воспоминания, которыми питается патриотизм. Я хочу, чтобы мои дети были патриотами, чтобы их дом стоял нерушимо.

Но для этого нужна семья с гарантией прочности. Не тащи из книжек цитаты о порывах и загадках любви — это обрывки чьих-то философий. Они остроумны, блестящи, но мишура тоже блестит и тоже уместна при фейерверке, и все-таки это мишура.

Я не хочу кидаться в семью, как в омут. Дай мне такую книжку, чтобы, исполнив ее заветы, я не искалечил больше ничьей жизни — ни женской, ни детской. Я приму любую истину, любую веру, которая даст гарантию моей семье. Она может быть очень странной, но должна быть пригодной для всех. Найдется ли в твоих книжках такая истина? Нет? Тогда выбрось их и начни с нуля, ты ошиблась где-то вначале. И не медли, твой поезд уже отходит.

Пойми простую вещь: в этих книжках не упомянута главная Книга, но они написаны, как иллюстрации к отдельным ее страницам. Имя этой Книги — Библия. А смотреть картинки, не зная текста, — так делают только дети.

ПИСЬМО ВТОРОЕ

Надя! Очень рад твоему письму, оно написано с большим чувством. Значит, мои слова тебе не безразличны. Видно я сказал не очень ясно, ты оскорбилась. Прости мое косноязычие!

Было время, когда я был заражен самомнением. Это мучило меня, но позднее я узнал истинную цену человеку: я значу в этом мире не больше, чем пыль на моих ботинках. Надеюсь, что и ты убедишься в этом, но помни: убедиться — значит пережить много бед.

Ты пишешь, что мне нужен хозяин. Да, Он мне нужен и я подчиняюсь Ему. Это не всегда получается, но я стремлюсь к Нему, ибо Он и есть Истина, а ты живешь без царя в голове. Ты хочешь знать имя моего Хозяина? Оно чудесно. Его имя — Христос.

Ты назвала меня глупцом, значит, ты сердишься, значит, ты не права. В чем же твоя неправда? А вот в чем: ты раскрасила черно-белым всех окружающих. Кто не согласен с тобою, тот черный. Ты сочла меня неспособным ни к любви, ни к романтике, ни к честности. Но ведь такой человек не сможет жить, а я, как видишь, живу и стараюсь радовать людей. Ты не замечаешь этого, ты духовно слепа, ты не веришь в людей и не любишь их.

Не хочу сказать, что ты безнадежна. В тебе очень сильно стремление к возвышенному и если Бог убедит тебя, ты будешь сама доброта. Боюсь, что тебе готовится испытание одиночеством. Дай себе хоть какую-то надежду на будущее. Прикоснись к Книге, которая открывает твое и мое будущее, будущее каждого человека.

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

Дорогая! Слышу от тебя долгожданную фразу: «Когда бы я ни обижалась на тебя, в итоге всегда оказывается, что зря». Ты подошла к выводу, что ссора — это разговор с призраком, каким представляется тебе человек в минуту обиды.

Ты просишь все забыть и найти силы для прощения. Я не искал для тебя прощения, потому что простил давно, при первом нашем знакомстве. Это прощение называют любовью. Не гордись, потому что я простил всех, весь мир. И не хвали меня, а то сглазишь. Всепрощение мне дано моим Спасителем, но его нетрудно растерять.

Теперь поняла, чему я радуюсь? Способности прощать всех и вся. Если бы я не был способен прощать, я не был бы христианином. Не верь тому, кто носит камень в сердце, что он счастлив. Этого не бывает. Только счастливые могут прощать.

Дар милосердия и прощения стучится и в твое сердце. Вот тогда мы сможем прожить в добром согласии. Это будет истинный путь и, кстати сказать, единственно верный. Прости за грубое сравнение, но тепловоз полезен и красив только на рельсах, потому что для них он создан. Представь себе кошмар, когда он окажется на асфальте! Так же и человек, он создан для пути истинного. На любом другом он становится ненужным и безобразным.

Помни о Том, Кто имел право сказать о Себе: «Я есть Истина и Путь».

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

Ты спрашиваешь, можно ли простить весь мир, если в нем столько врагов? Назови по имени хотя бы одного, попытайся его понять, как ты поняла меня. Не окажется ли он призраком? Мне случалось атаковать недруга, а потом я убеждался, что нападал на ветряную мельницу, которая не может быть врагом. И мне было стыдно. Наш главный враг живет внутри нас и люди этого не замечают, дуются на кого-то без причины, а если она и есть, то выдумана плотским сердцем.

Высшее блаженство — духовное любование друг другом. Этому надо учиться, и единственная Книга, единственный учебник для этого — Библия. Творец предусмотрел эту Книгу для нас, дал ее нам, чтобы мы ею пользовались. Ты не представляешь, какие радостные открытия ждут тебя, если всем сердцем примешь евангельскую истину.

Мне теперь хочется стать возле дворца бракосочетания и крикнуть молодоженам: «Не входите сюда до тех пор, пока вы не убедитесь в единстве духа и духовных ценностей!»

Земная жизнь — это школа. Дан учебник и дан разум, чтобы понять наставления. Есть живые примеры, люди, которые прошли дорогой доверия Богу. Что еще нужно?

ПИСЬМО ПЯТОЕ

Разум — источник наслаждений, высоких наслаждений. Человеку дано творить, но этот великий дар таит и великое искушение. Творить можно не только добро, но и зло. Даже когда не желаешь этого.

Можно ли изобрести порох не для убийства? Можно ли покорить атом не для истребления человечества? Если когда-то был кризис физики, то теперь наступил кризис разума. Самый гуманный ученый не может предвидеть последствий своего открытия. Баснописец Крылов говорил о разбойнике и писателе. Злодейство дикаря однажды прекратилось и предано забвению, а зло, созданное интеллигентом, растет, как лавина.

Люди живут комфортабельно, но отравляют среду обитания. Медицина творит чудеса, а больных не становится меньше, а наследственных пороков больше и больше.

Что будет с нами? Что спасет человека от злого разума — от зла, созданного разумом? Ответ один: ничто, если человек не примет в сердце откровение о Божьей любви и сам не загорится этой любовью. От этого зависит наше счастье.

ПИСЬМО ШЕСТОЕ

(Ученому Фоме)

Дорогой и всеми уважаемый Фома! Ты прочитал все книги, уразумел все науки, ты предположил их открытия на много лет вперед, ты знаешь пути развития общества и предвидишь их на десятки лет. И ты ни разу не ошибся. Ты разгадал все загадки природы, проник во все тайны человеческой истории, равного тебе не было на свете и нет. Утвердившись на пьедестале из научных трудов последних тысячелетий, ты изрекаешь нам, простым смертным: Библия — это мистика, это легенда.

Кто-то соглашается с тобой из уважения к пьедесталу, кто-то не хочет связываться, кому-то Библия и ты глубоко безразличны, кто-то позволяет себе не соглашаться с тобой и я — один из несогласных. Давай перечтем то, что ты называл мистикой.

«Сначала было Слово». Если по-научному, то вселенная — это результат желания чьего-то или эксперимента. Ты сие отрицаешь, но доказать не можешь. Я с этим согласен, но доказать не могу. Сие нам не понять, мы не имеем ключа к этой фразе. Дальше написано, что вначале был создан свет, а потом светила. Странно, несколько тысяч лет люди сомневались, возможен ли свет прежде Светила, а ты взял да и согласился. И утер носы всем хихикающим на эту тему. Значит в этих строчках доступный для тебя ключ. Мне он не доступен, но я охотно верю всем расчетам, прославляющим Библию. Воздадим хвалу переписчикам и переводчикам, которые донесли до нас этот ключ, вопреки своим сомнениям.

Попытаемся представить себе Того, Кто первым высказал эту истину. Надо полагать, что Ему известно многое, не известное тебе. Его познания выше твоих в неизвестное количество раз. Кто же Он? Я не верю, что это пастух, или древний умелец, ты не веришь в Его неземное происхождение. Но доказать мы ничего не можем.

Из уважения к Его познаниям давай предположим, что и первая, недоступная нашему пониманию фраза — бесспорная истина, а Библия — это Божье Откровение. То, что она изложена в популярной форме, говорит о милосердии ее Создателя. Теперь это не модно. Ты терзаешь нас ученым слогом без зазрения совести. Каждый ученый труд напоминает вавилонскую башню — там перемешаны все языки и наречия. Естественно ожидать, что эта башня разрушится по примеру своих предшественниц. На ее фундаменте воздвигнется новая, более совершенная, но столь же недолговечная. Но и после нее останется несколько кирпичиков. Что самое любопытное, некоторые из них прославят Библию.

Если бы наука развивалась несколько миллиардов лет, она отыскала бы ключи ко всем строкам Библии, но мне этого не дождаться. Да и нет смысла. Все равно придется верить ученым, я же не смогу повторить эксперименты.

Я верю Библии, имея один-единственный ключ. Последуй доброму примеру, дорогой Фома! Не истязай нервные клетки. Поверь и покайся. Мистика перестанет мучить тебя, потому что станет истиной. Но самое главное — отпадет нужда уверять доверчивых, что ты ни на грош не веришь Библии — это неправда.

ПИСЬМО СЕДЬМОЕ — МОЛИТВА ГОСПОДУ

Всемогущий Бог, услышь меня. Мои желания слепы, я не знаю, куда они влекут.

Дай мне любовь, чтобы желания вели к добру и не расходились с Твоей волей!

Зеркало разума может быть кривым или мутным, я не верю ему.

Дай мне любовь, чтобы я любил не только тех, кто меня любит, но и моих недоброжелателей, даже врагов.

Путь мой во мраке, я не знаю, что ждет меня. Дай всегда видеть свет Твой.

Дай любовь, чтобы она вела меня, и я никогда не сбился с дороги.

Я живу среди зла и неверия. Помоги мне побеждать зло любовью.

Дай мне любовь, чтобы я оставался чистым и не обращал внимания на тех, кто грязнит меня.

Дай мне любовь, чтобы я утешался Тобою и в Тебе находил силу!

Дай мне большую любовь, чтобы хватило ее на весь мир, на друзей моих и на врагов! Я не достоин ее, но дай мне любовь, и я буду ее достоин! Только Ты можешь ее дать, ибо Ты есть любовь.

Во имя Иисуса Христа, воплощенной любви, прошу я все это. Аминь.

Сорокин В. А. (СССР)

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЛЮБВИ

Христианская нравственность базируется на трех добродетелях: на вере, надежде и любви, но «любовь из них больше». Но чувство любви проявляется в различных вариациях. «Люблю грозу в начале мая», «Люблю тот край, где все обильем дышит …» Можно ли такую любовь назвать добродетелью? Это не добродетель, а обыкновенный сентиментализм.

Библия заповедует любовь к Богу и ближнему. Но ближним может быть каждый, кто нуждается в вашей помощи, независимо от того, далеко он от вас или близко.

Где и как обрести такую любовь? На этот вопрос хорошо ответил автор «семи писем о любви». Источник любви — Бог. Мы имеем столько любви, сколько имеем в сердце Бога.

Проповедники любви, не имеющие духа прощения, не имеют права говорить о любви.